STALKER, один из первых диздоков (часть 10: ФИНАЛ!)

Глава 20.  Level 16. Монолит…

Желание 1: «Хочу, чтобы Зона исчезла, а все кто погиб в ней ожил» — «Жажда возврата утраченного»

Согласно выдвинутому предложению, данная сцена должна решаться следующим образом: Тот же зал ЧС, кругом трупы сталкеров и мы стоим, подняв руки к небесам… стихает гул монолита и как уже говорилось… … все покойники «валявшиеся» вокруг оживают – встают и так как есть полуразложившиеся начинают двигаться к выходу из Зоны и наш герой не в силах их удержать…

Желание 2: «Хочу стать бессмертным» — «Жажда бессмертия»

Исполняется, если игрок слишком много сохранялся или избегал критических ситуаций.

Аналогичное начало — зал ЧС, кругом трупы сталкеров и мы стоим подняв руки к небесам. Внезапно из монолита вырывается гигантский электрический разряд, полу обугленный труп сталкера валится наземь. Но тут появляется Безумный доктор, он достает хирургические инструменты… И вот он уже в своей лаборатории. В огромной банке, от которой тянутся массу проводов к компьютеру, плавает человеческий мозг. Доктор включает тумблер, и говорит «Здравствуй Стрелок! Можешь меня поздравить, я придумал новый способ консервации живых тканей, теперь ты можешь жить практически вечно…»

Желание 3: «Хочу стать повелителем  всей Земли» — «Жажда власти»

Исполняется, если игрок покупал слишком много оружия.

Мы «влипаем» в поверхность монолита «из нас» начинают бить молнии, начинается выброс, зона активизируются, ворвавшиеся  в зал сталкеры превращаются в зомби и падают перед нами на колени… 

Желание 4: «Хочу, чтобы проклятое человечество исчезло» — «Человеконенавистничество»

Исполняется, если игрок воевал против всех.

Аналогичное начало — зал ЧС, кругом трупы сталкеров и мы стоим подняв руки к небесам. Внезапно… появляются еще люди, но почти сразу возникают монстры, они убивают людей и подбираются к нам, окружая со всех сторон. А тем временем прибывают все новые и новые монстры, заслоняя все вокруг… И вот у же в поле нашего зрения одни монстры…

Желание 5: «Жажда славы»

Мы рвались в «первые» играя за группировки, часто выходили на связь (были излишне общительными)…

Аналогичное начало — зал ЧС, кругом трупы сталкеров и мы стоим подняв руки к небесам. Внезапно… появляются еще люди… это члены группировки «Грех»… И вот мы уже в их бункере.. Они сдирают со стены свое «страшное распятие» полу истлевшие останки сталкера и прибивают новое. Члены группы падают на колени перед распятием – на распятии мы.

Желание 6: «Жажда гуманизма»

Как можно меньше смертей на нашей совести.

…спасенные сталкеры или монстры – стремятся убить героя. То есть …зал ЧС, кругом трупы сталкеров и мы стоим, подняв руки к небесам. Внезапно… появляются еще люди, но почти сразу возникают монстры. Мы убиваем монстров и спасаем сталкеров и они тут же… нас убивают

Желание 7: «Счастье всем и пусть никто не уйдет обиженным» — «Жажда абсолюта или достижения недостижимого»

Исполняется, если игрок помогал всем, кто нуждался.

Исходя из нашей концепции построения историй, данная концовка кратко может свестись к мысли – каждому по… Монолиту.

Он стоял на галерее, а где-то далеко внизу – в бездне — лежал Черный Монолит. А вокруг него те, кто приходил к нему ранее. Десятки сталкеров. В разной степени разложения…

Он вспомнил как его звали когда-то. Антон Чернов. Его прошлое обрушилось на него внезапно вытесняя ведения навеваемые Монолитом.

Все уже было однажды. Вот так он Антон Чернов стоял когда-то над обрывом и почти равнодушно смотрел в разверстшуюся под его ногами бездну.

Тьма манила, бездна звала и нужно было всего лишь переступить незримый барьер — грань, отделявшую его от… покоя. За спиной была суета и абсолютное взаимонепонимание с этой жизнью, а впереди…

Но самое главное, что грань эта была настолько призрачной и зыбкой… Всего-то и надо было сделать один, один лишь крохотный шаг, а дальше… Дальше наконец все должно наконец благоустроиться само собой.

Даже как-то не верилось, что клубок неразрешимых противоречий, собственно то, что из себя представляла его жизнь, внезапно приобретет новую форму и в свете вновь открывшихся измерений, соответственно, ясность, предсказуемость и… смысл.

Антон помедлил мгновение и…

…шагнул вперед.

Ветер рванул легкие, словно подсохшее белье на балконе.

Его жизнь, как химерное супершоу, взметнулась перед ним ярким броским и… пустым полотном, единственным пустым номером в беспроигрышной лоторее, супербоевиком, в котором человеческая жизнь намертво впресованна в отведенные ей полтора часа.

Кадр за кадром. Мизансцена за мизансценой. Складываясь в такую яркую и такую бессмысленную картину… Сценарист которой, похоже сошел с ума еще задолго до начала постановки, задолго до того как за дело наконец принялся режиссер,  которому сценарист недостоин был даже лизать грязные пятки, особенно, если степень пригодности к этому делу оценивалась бы общим суммарным безумием, подтолкнувшим к тому, чтобы принять участие в этой адской постановке.

Все завертелось как-бы само собой. Никто не был ни в чем виноват. Никто никого ни в чем не винил! И все бы было в полном порядке, если бы Антон Чернов… не сделал последнего шага…

Значит во всем изначально был виноват сам Антон Чернов. Виноват уже тем, что соизволил появиться на свет, кстати, на котором его абсолютно не ждали, даже более того, в принципе не были готовы к его появлению! Ни Чернов-отец, точнее потенциальный отец, никак не ожидавший того, что он может превратиться в отца кинетического, ни, тем более, не менее потенциальная мать, которая готова была стать кем угодно, но уж никак не матерью. Да и отец Антона был похож на что угодно, но уж никак не на отца. И если и было на белом свете какое-нибудь экстраординарное событие, в котором он невольно принял участие, то это как раз и оказалось соучастие в появленим на свет маленького Антона, правда к обоюдному их (а также включая третьего участника трагикомедии — матери) изумлению.

Впервые Антон осознал весь абсурд ситуации, когда его родители первый и последний раз, вняв голосу рассудка, вдруг поняли, что жизнь абсурдна, когда ее пытаешься прожить порознь и вдвойне абсурдней, когда пытаешься тоже самое проделать, впрягшись в лямку вдвоем.

Весь этот абсурд, помноженный друг на друга, создал уникальную ситуацию, когда его, два казалось бы вечных узника, внезапно освободились от пут, а ни в чем пока еще не повинный Антон увяз в нем по самые уши.

Обычно принято благодарить тех, кто пусть даже по незнанию, наивности или полной медико-сексуальной неграмотности соблаговолил вытолкнуть тебя в этот мир. Даже если твое появление оказалось обусловлено лишь тем, что твои родители не имели не малейшего понятия, что такое противозачаточные

средства или аборт.

А уж если они не дали тебе сдохнуть с голоду в детстве, то только лишь за одно это ты обязан на них просто молиться.

Антон Чернов не умел молиться. Его научили многому, но отнюдь не всепрощению.

Первый крестик в своем реестре Антон поставил против имен своих родителей именно тогда, когда у них в первый и в последний раз открылись глаза, когда они оба на краткий миг вдруг узрели истину, совершенно неожиданно для себя, но к счастью для всех она открылась им лишь на непродолжительный миг… А Антон запомнил это на всю жизнь!

Щелк!

Счетчик сработал.

Странный счетчик, такое впечатление, что Антон уже родился имея его внутри, и счет пошел сразу и необратимо.

Второй щелчек произошел, когда Пит пошел в школу.

Вся система образования была поставлена так, словно ее единственной конечной целью было сломить — перемолоть крохотный камешек угодивший в ее жернова, полностью невелировать индивидуальность, сведя ее к разрозненному набору

фактов из различных областей знания, а самое главное вбить беспрекословное подчинение незыблемым авторитетам, которые периодически и достаточно часто обновлялись, а не вошедшие в очередной ‘расклад’ свергнутые идолы подвергались шельмованию, поношению и ‘стиранию из анналов истории’.

Общество готовило Антона к тому, чтобы он стал его членом. Оно тоже пока было не готово его принять. Ему не нужен был здравый смысл, ему чужд был разум, ему необходима была… социальная адаптация.

Щелк!

Большинство сверстников Антона достаточно ловко вписалось в предложенную систему. Если и были отдельные бунтующие индивиды, то они бунтовали в принципе, их не интересовал здравый смысл, они очевидно чисто физиологически склонны были к анархии.

Щелк! Щелк!!!

А дальше время полового созревания. Счетчик защелкал, как сумасшедший.

Щелк, щелк, щелк…

Первая любовь, первое предательство. Сначала предали его, потом предавал он сам…

Щелк, щелк, щелк…

Невелировка прошла достаточно успешно. К семнадцати годам Антон утратил большую часть своих амбиций и почти трансформировался в добропорядочного гражданина, свято верящего во все то, что так беззастенчиво декларировало его родное государство, чьим еще одним безымяным винтиком он стал. Следующим шагом была война.

Щелк.

Бог знает с кем и бог знает как и во имя чего велась эта война… Но Антон был призывного возраста и чаша сия не миновала его…

Мальчишка семнадцати лет, в чьи руки отдано оружие…

Возможно, что к этому времени он еще даже не успел до конца избавиться от иллюзий. Он, например, еще свято верил, что обладание оружием делает его самого чем-то более весовым и фундаментальным, чем он есть на самом деле.

И первое убийство, первая смерть.

Щелк…

А потом еще и еще: чтобы закрепить навык!

Щелк, щелк, щелк.

И снова жизнь, если можно назвать жизнью слепое существование внезапно обезоруженного и вышвырнутого в мир юного убийцы. Что он мог противопоставить тому наслоению в душе, адекватному количеству оборотов неумолимого счетчика. Как мог пробиться тонкий луч Истины сквозь толщу вязкого и плотного Мрака.

Щелк.

И снова любовь. Любовь и ненависть, свитые в единый неразрывный узел.

Щелк, щелк, щелк, щелк…

Лишь однажды перед Антоном казалось приоткрылась дверь в иной совершенно непохожий, такой манящий и пугающий мир.

То что ему открылось, не было какой-либо странной картиной мироздания, так… акварельные мазки.

Но краски, засиявшие перед его взором были чистыми и яркими и абсолютно неважно было, что же это на самом деле: окно в иной мир, новая виртуальная реальность или просто… сон. Главное, что в этот мир можно было войти и остаться там навсегда.

Щелк!

И не было в том мире крови и грязи. Но не был тот мир слащавой утопией, стерильным ублюдком. Просто трудности и опасности там были естесственными, а не созданные самим человеком, а значит не были надуманными и от этого тупо безнадежными. И поэтому преодоление их тоже приносило наслаждение.

Щелк!

Попав туда первый и единственный раз, Антон не мог точно сказать, сколько же времени он в конечном счете там пробыл. Само чувство времени как бы трансформировалось, ведь обычно счет идет, опираясь на события либо особ контрастные, либо имеющие тенденцию оканчиваться, а тут все было ровным и…

бесконечным. Например, состояние любви. Это не был привычный безумно безудержный гон, а это было… Нет! Антон не взял бы на себя смелость охарактеризовать это состояние в условиях мира, куда ему лишь на миг доведось заглянуть.

Но в следующий миг дверь захлопнулась, а Антон так и остался на пороге, словно где-то глубоко в душе, точнее в подсознании все же побоялся окончательно переступить порог.

Лишь радушный и немного печальный осадок, похожий на хрустальную пыль все в той же многострадалбной душе, напоминал о странном происшествии.

Жизнь вновь резво подхватила Антона Хаммеля под мышки и поволокла не ведомо куда и зачем…

Он женился. Потом развелся. Несколько раз поменял место работы… Снова женился…

Он почти врос корнями в эту жизнь. А может это были не корни, а всго лишь пуповина, которая существовала изначально, а теперь значительно окрепла и уплотнилась.

Сколько раз он в последствии пытался восстановить обстоятельства, предшествовавшие моменту предвестия перехода, и… ничего. Вскоре он стал склоняться к мысли, что все это ему лишь привиделось. Но даже если это был всего лишь сон, разве может сниться то, чего в принципе не существует, то что  невозможно даже в теории… Хотя если вспомнить детские полеты во сне…

Но тогда откуда же эта тоска и ощущение извечной чужеродности данной реальности, это невыносимо сладостное одиночество?!

Одиночество…

И в конце концов, если это все-таки сон, то он Антон Хаммель с тех пор так и не просыпался, а значит…

А жизнь шла своим чередом. Где-то вершились какие-то события. Кто-то боролся за власть, кто-то шел по трупам к цели… Антон, словно срящая красавица или нет, скорее уж… щелкунчик, все ждал и ждал своего часа. Он вдруг свято уверовал, что

существуют некие сказочные часы, и как только они пробьют двенадцать, свершиться чудо. И все что он уже почти забыл и утратил — вернется, вспыхнет с новой силой или вообще жизнь начнется сначала…

Щелк! Щелк! Щелк и щелк!!!

И вдруг с этим последним щелчком он понял, что это как раз и был бой тех самых часов, на которые он возлагал так много надежд, и что последний щелчек соответствует последнему двенадцатому удару.

Его собственная жизнь вдруг показалась совершенно абсурдной, он внезапно ощутил себя певцом всю жизнь певшим ‘под фанеру’, в тот миг когда он заученно все еще разевает и закрывает рот, а электронику уже вырубили…

Тот мир, который однажды уже гостеприимно распахивал перед ним ворота, когда-то безумно давно бесконечное количество щелчков назад, возможно дает ему еще один шанс… последний.

На фоне вяло текущего как шизофрения положения вещей, те полудетские полуюношеские видения обрели вдруг отнюдь не сказочную рельефность и прозаическую реальность. Антон словно бы внезапно вырос, поднялся над болезненной обыденностью и обыденной болезненностью бытия.

Где-то далеко внизу едва различимо маячили такие знакомые и такие абсурдные под новым углом зрения бытовые мелочи и детали. В новом ракурсе вся прошлая жизнь Антона выглядела настолько нелепой, и каждая его попытка противоборствовать атакующему абсурду лишь приумножала его. Вся эта безумная гонка, лихорадочное строительство или же напротив покорная аморфность в сущности изначально были бесцельными. Неизменным было только одно — по какой бы колее не маршировал подневольный волонтер в данной игре, конечная цель была удручающе однообразна.

Собственно лишь один элемент данной реальности и был незыблем. Здесь в принципе наверное было возможно все: можно было даже просто проигнорировать реальность и не появиться в ней вовсе! Но если уж ты попал сюда, то одно было несомненным. Непоколебимым! Незыблемым! Что бы кто бы  не делал и как бы себя не вел, всех ждал один и тот же конец. Одинаковый!!! И того, кто стоял в конце пути, нельзя было подкупить ни деньгами, ни уникальными душевными качествами, ни гипертрофированным самолюбием, ни бескорыстным  подвижничеством. Перед лицом этого последнего судьи и палача в одном лице все были равны. И не насладившийся вволю благами жизни эпикуриец и самый распоследний праведник и аскет…

И Антон понял, что он очень хочет попытаться обмануть это воплощение Тщетности и Неотвратности. Ему вдруг показалось, что таким образом он сможет разорвать порочный круг по которому обречены были двигаться все фигуры в этой древней и такой неизменной игре.

Щелк!

И именно задуманное должно было по мнению Антона распахнуть двери в тот мир, что на секунду приоткрывал ему свое лицо когда-то бесконечно давно, когда на его обнаженное сердце упал еще едва ли не первый камешек. Но отнюдь не последний! Теперь, когда Антон с безразличием холодными глазами взирал на мир, его душа была уже давно погребена под гигантским курганом — пирамидой, воздвигнутой самым безумным, окончательно захлебнувшимся от мании величия фараоном.

Щелк!

Как тяжело сделать хотя бы несколько шагов, когда на сердце лежит такой груз.

Антон Хаммель стоял над обрывом и равнодушно смотрел в разверстшуюся под ногами бездну.

Щелк!

Тьма манила, бездна звала. И нужно было всего-то лишь переступить незримый барьер — грань — отделявшую его от…

Щелк!

За спиной была суета и абсолютное взаимонепониманме с этой жизнью…

Щелк!

А впереди…

Щелк!

Антон помедлил мгновение…

Щелк!

И шагнул…

Щелк!

И внезапно понял, что его обманули и в этот раз!

Теперь уже в последний.

Щелк.

Глава 21. Level 14.  Возвращение — Вариант 1

·         Возвращение в Припять. Поиск недостающей информации. Журналист («неужели Журналист это тоже я? Может доктор не все мне рассказал, может он собрал меня из двух частей?» секретные данные найденные и перепрятанные Журналистом о расходах электроэнергии – наличие мощного потребителя непосредственно за ЧС).

Все это лишь остаточный бред а на самом деле…

Глава 22.  Level 1. Возвращение — Вариант 2

Ночь.

…изредка небо пропарывают электрические разряды…

С пригорка бесшумно спускается грузовик…

…при очередной вспышке видно, что кабина его пуста, а кузов забит штабелями запаянных гробов.

…начинается выброс…

…грузовичок неудержимо начинает разваливаться на части…

…гробы разлетаются в разные стороны, часть гробов раскалываются, оттуда выпадают покойники…

Догорают останки грузовичка, стихает выброс… Медленно начинает светать.

Внезапно один из лежащих стонет и открывает глаза…

— Меня зовут Антон Чернов, — призносит он слегка охрипшим, но вполне ясным голосом. – Я знаю, кто я и что я должен теперь делать. Теперь я помню все!

Глава 23.  Предыстория

Город горел. Просто оторопь брала, от осознанья того, что в этих каменных джунглях что-то столь долго, упорно и мучительно может гореть. Днем и ночью! Вторую неделю подряд… А еще этот, ставший уже нестерпимым, смрад горелого мяса… Горящей человеческой плоти. Этот запах не могла перебить даже удушливая вонь, повсеместно пузырящегося и плавящегося пластика. Ночью от нескончаемых пожаров было светло как днем, а днем из-за туч пепла, зависших над городом, постоянно казалось, что беременное небо никак не может разродиться ублюдочным рассветом.

Хоть бы дождь пошел, что ли, — вяло подумал Антон, равнодушно глядя из окна на агонизирующий город, — может тогда этот паскудный всепроникающий запах горелой плоти хоть немного ослабнет…

Но пока смрад горелой плоти безраздельно главенствовал и над вонью, гниющих у каждого подъезда исполинских куч мусора, и над непередаваемым амбре  давно неработающей канализации. Не говоря уже о сладковато-приторном, почти нежном, аромате свежей человеческой крови…

Глава 24.  Предыстория

Глава 25.  Предыстория

Глава 26.  Предыстория

Глава 27.  Предыстория

Глава 28.  Предыстория

Глава 29.  Предыстория

Глава 30.  Предыстория

Глава 31.  Level 15-17. Вновь путь к ЧС.

·         Вновь путь к ЧС. Активизация всех монстров зоны.  Зомби-провокаторы. Военные сталкеры и остальные группировки. Наш путь теперь гораздо сложней чем в первый раз – за нами идет тотальная охота. Зона «объявила» нас персоной «нон грата».

Глава 32.  Level 17.

·         Уровень кишит мутантами. Работающие установки, масса энергии, такое ощущение, что все твари подпитываются от этой энергии.

·         Фактически надо «всего лишь» обследовать уровень и найти вход в «последнюю» лабораторию.

Глава 33.  Level 18.

·         Последняя лаборатория. Изменение времен и пространства.

·         Под землей лежат тела объединенного сознания их состояние близко в коме. В лаборатории находится одно из тел, контролируемое из-под земли. Оно выполняет их волю, контролирует внешние процессы и обеспечивает тела всем необходимым. Оно является представителем проекта «О-Сознание».

·         Как бы мы не поступили (отключим ли мы установку, уничтожим ли мы 0-сознание) – остается сомнение в правильности нашего выбора (то ли 0-сознание сдерживало зону, то ли мы все еще лежим у черного монолита и видим очередной «сон»).

·         Как вариант можно было использывать ту идею с пропавшими детьми которых «собирало» сознание чтобы подготовить себе более мощную смену. И соответствующей концовкой:

Мы проникаем в лабораторию, нам пытаются объяснить что все «нормально». Лаборатория всю свою деятельность направляет на ликвидацию последствий аварии… Все идет как должно, но… нас не пускают в отдельные участки. Можно конечно попытаться проникнуть в них силой… Детей теперь тоже вроде не видно. Внезапно приходит один из пропавших ранее детей и отводит нас в те комнаты, в которые нас не пускали. Там мы понимаем, что лаборатория давно уже проводит эксперименты на людях, там же мы встречаем пропавшего журналиста уже почти полностью утратившего человеческий облик (мы узнаем его случайно, по какой-либо особой примете), и мы громим лабораторию, освобождаем детей.

Выводя детей из лаборатории, мы становимся свидетелем странного инцидента, один из детишек, раздавливает крысу. Брызги крови попадают нам на лицо. Мы пристально всматриваемся в невинные детские лица, вроде бы все нормально, но почему в их глазах нам мерещится отблеск черного монолита….

В принципе, чтобы «добить» бедного игрока, можно было бы вставить еще «один круг ада» – «И тут мы вновь «просыпаемся» возле монолита. Мы находимся рядом с лабораторией». И  так далее… С той лишь разницей, что, найдя и разгромив, мы получим один из вариантов окончания описанных ранее.

Например. Мы разрушаем все и лабораторию и монолит, зона вроде бы умерла, но мы сами становимся генератором зоны и с нашей помощью она начинает свободно передвигаться по миру, захватывая все новые и новые территории.

 «Призовая экспериментальная версия. Сетевой вариант. Впервые ваш герой может попасть в мир, связанный в единое виртуальное пространство со всеми существующими версиями данной игры, не  зависимо от времени и места их инстоляции.»

Nihil seguitur geminis ex particlaribis unguam.

(Ничто общее из частного не следует.

Восьмое правило образования силогизмов.)